|
Конфликты между единомышленниками бывают такими же жестокими, как и между единоплеменниками. Отношения Андрея Ерофеева с Третьяковской галереей, где он до недавнего времени работал, отражают то состояние хаоса, в котором находится «современное искусство». DE I обсудил с Андреем Ерофеевым состояние и место современного искусства в нашей жизни, старательно обходя вопрос о его противостоянии с Третьяковкой и цензорами.
Справка
С 1989 и по 2002 год Андрей Ерофеев руководил сектором новейших течений в музее-заповеднике «Царицыно» и за это время собрал коллекцию современного русско-советского искусства, насчитывающую более двух тысяч произведений. С 2002 года – завотделом новейших течений Государственной Третьяковской галереи, которой он передал свою коллекцию. Но отношения с Третьяковкой закончились скандалом: слишком разными оказались представления Ерофеева и Третьяковки о том, что такое XX век в русском искусстве. Знаменитая Парижская выставка 2007-го года «СоцАрт», на которую не было допущено 19 работ (например, «Целующиеся милиционеры» группы «Синие носы»). Скандал с выставкой «Запрещенное искусство» (2006), на которой по требованию «товарищей» галеристами Третьяковки со стен покорно снимались со стен работы «оскорбительного» содержания. Сейчас на Ерофеева заведено уголовное дело. В этом году Ерофеев ушел из Третьяковки, которой досталась вся его коллекция.
DE I: Что такое современное искусство?
А.Е.:
Если говорить о ХХ веке, современное искусство четко делится на два периода: довоенное и послевоенное. Довоенное - «модернизм», было ориентировано преимущественно на некие утопические проекты по преобразованию мира и человека. Здесь и Кандинский, и Маринетти, и многие другие. Во второй стадии оно уступило эту утопическую площадку массовой культуре. А само вышло на уровень культурно-социальной экспертизы.
DE I: Кажется, что «современное искусство» очень уж сконструированно, неестественно.
А.Е.:
Да. Важный принцип нового художника в том, что он накладывает запрет на творчество. Он родился пластиком, художником, он любит искусство, у него развит вкус развит, но он запрещает себе это делать. Он проходит какой-то период штудирования теоретической литературы и выплывает не художником, а таким экспертом, который занимается разного рода комбинаторными, а с точки зрения художественно-вкусовой, безумными, чудовищными, безобразными вещами. Поэтому, когда я работал в Третьяковке в «современных» отделах, сотрудники говорили, что художники соц-арта – талантливые люди, но они себя испортили. Вот Соков, например, говорили они, прекрасный пластик, лепил каких-то птичек, зверьков, перед ним были открыты все пути, был бы великолепный анималист, и вдруг с ним что-то случилось, начитался какой-то чепухи и превратился черт знает во что.
А дело-то в том, что его пластикой управляет его персонаж. Художник говорит не от первого лица, а от лица персонажа, который ему совершенно чужд. В этом не только разрыв с соцреализмом, но и принципиальный разрыв с началом XX века, с его позицией «Я». Поэтому эти стадии и называются по-разному: модернизм, contemporary art, актуальное искусство.
DE I: Почему же такой запрет на профессию?
А.Е.:
Потому что профессия никакого выхода из устаревшей социально-политической и культурной ситуации не давала. Допустим, ты лепил бы своих птичек, даже профессионально лепил бы портреты, скажем, Солженицына, Сахарова, но ты все равно не вырвался бы за рамки советской культуры и ее стиля. Даже оппозиционная ниша уже задана самой тоталитарной культурой, и ты все равно был бы не более как функцией этой культуры. И если ты лепил птичек очень талантливо и очень оппозиционно, в духе Генри Мура, и это ставило тебя в оппозицию к «соцреализму», то с тобой воевали, но тебя и ценили. Критики говорили, что вот Неизвестный – это скульптор, хоть и «модернист», а Соков – неизвестно что, просто предал профессию. Через это предательство «профессии» прошли все: и Кабаков, и Пригов, и Чуйков… Разрыв должен был быть абсолютным, хотя бы в сознании этих людей. Они перестали быть «художниками», и это был огромный толчок, мощный энергетический взрыв, который и породил новое искусство.
Полную версию читайте в журнале DE I/DESILLISIONIST №18
© DE I / DESILLUSIONIST №18. «ДВОЙНОЙ ЗАПРЕТ НА ТВОРЧЕСТВО»
|
